Чтобы эта «мертвая петля»
Была бы в воздухе живая
27 февраля 1887 года в Нижнем Новгороде, в семье офицера-воспитателя кадетского корпуса Николая Нестерова, родился сын. Нарекли его Петром. Отец семейства скончался, когда мальчику было всего 3 года и мать, не имевшая средств для оплаты жилья, с 4 детьми перебралась во вдовий дом.
В десятилетнем возрасте Пётр поступил в кадетский корпус, где когда-то работал его отец. Окончил учёбу в корпусе в 1904, став одним из лучших выпускников, благодаря чему был направлен в Михайловское артиллерийское училище. В 1906, сдав выпускные экзамены на отлично, получил чин подпоручика и был направлен в 9-ю Восточно-Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду. В 1909 его прикомандировали к воздухоплавательной роте. Там имелись привязные аэростаты, которые использовались для наблюдения и корректировки артиллерийского огня. Там Пётр впервые поднялся в воздух, там же отличился — разработал правила корректирования стрельбы. Опыт воздухоплавания на аэростате, правда, не стал определяющим в судьбе молодого военного.
В 1910 офицера перевили в Кавказскую резервную артиллерийскую бригаду, во Владикавказ. Там он познакомился с занимавшимся конструированием планеров Артемием Кацаном. Тогда-то у него, чтобы «дать возможность человеку свободно парить», возникает идея построить собственный планер. Пётр познакомился с учеником Жуковского, своим тёзкой Соколовым, а летом 1911 года, находясь в отпуске в родном Нижнем Новгороде, они построили планер и, привязав к телеге, смогли поднять в воздух. Как позже вспоминал офицер, именно с этого короткого полёта начался его путь в небо — он поступил в Офицерскую воздухоплавательную школу. Спустя год — дипломы авиатора и военного лётчика.
Во время лётной учёбы Пётр занимался теоретическими расчётами, изысканиями в области тактики воздушного боя, повышения живучести аэропланов и безопасности полётов, рассчитывает возможности проведения различных манёвров, которые могут пригодиться в бою.
Направленный в Варшаву осваивать самолёт «Ньюпор», лётчик проводит эксперименты, пикирует и летает с выключенным двигателем, производит сложные манёвры. Начальством инициативы пилота не поощрялись (ведь они просто противоречили тогдашним правилам), но их эффективность была очевидна. Полученные навыки спасли лётчика от гибели: загорелся и остановился мотор, но опыт и мастерство позволили приземлиться.
В мае 1913-го бывший артиллерист попал под Киев, где формировался лётный отряд. К концу лета Пётр получает чин штабс-капитана и возглавляет отряд.
9 сентября (27 августа по старому стилю) 1913 года русский лётчик Пётр Нестеров впервые в мировой истории выполнил сложную фигуру высшего пилотажа, получившую название «мёртвая петля», известную также как «петля Нестерова». Этим манёвром Пётр Николаевич положил начало высшему пилотажу.
В газетах писали: «Согласно рапорту, лётчик на высоте 800—1000 метров выключил мотор и начал пикировать. На высоте около 600 метров включил мотор, поднял самолет вверх, описал вертикальную петлю и пошёл в пике. Мотор снова выключил, выровнял самолёт и, спускаясь по плавной спирали, благополучно приземлился».
Своё название — «мёртвая» — получила из-за того, что некоторое время была рассчитана только теоретически на бумаге и практически не выполнялась. До Нестерова горизонтальные развороты на самолётах делали без крена — «блинчиком». Заслуга русского лётчика в том, что он начал использовать подъёмную силу крыла для манёвра и в горизонтальной, и в вертикальной плоскостях. Он так доверял своим расчётам, что перед выполнением «мёртвой петли» не пристегнулся ремнями к самолёту. Расчёты оказались правильными, и в верхней точке петли он не выпал, как предостерегали некоторые, — центробежная сила прижимала лётчика к сиденью.
«Я ещё не успел вполне закончить теоретической разработки этого вопроса, когда узнал, что «мертвую петлю» готовится совершить и французский авиатор Пегу. Тогда я бросил теоретические расчеты и решил рискнуть. Совершить «мертвую петлю» было для меня вопросом самолюбия, — ведь более полугода я исследовал этот вопрос на бумаге», — рассказывал Нестеров.
Получивший великолепное математическое образование в артиллерийском училище, он продолжал теоретические изыскания, занимался модификацией «Ньюпора», создал проект авиационного двигателя мощностью в 120 лошадиных сил. Работе помешала война…
Уже собиравшийся покинуть военную службу и посвятить себя авиастроению, Нестеров отправился на фронт. Там он занимался воздушной разведкой, одним из первых совершил бомбометание с применением приспособленных для этого артиллерийских снарядов — уже первые боевые вылеты показали высокую эффективность разработанных штабс-капитаном Нестеровым методик. Настолько высокую, что австрийцы пообещали большую награду тому, кто сможет сбить аэроплан Петра Николаевича.
За короткую боевую карьеру Пётр Николаевич смог вселить ужас в противника: австрийцы безошибочно угадывали, каким именно аэропланам он управлял. В российской прессе писали: «Когда показывался аэроплан-птица, красиво и вольно паривший в воздухе, австрийцы указывали:
— Das ist Nesteroff».
Погиб Пётр Нестеров в 1914 году, 8 сентября (26 августа по старому стилю), успев осуществить 28 боевых вылетов. В свой последний полёт лётчик совершил первый в мире воздушный таран, уничтожив австрийский аэроплан с грузом бомб. На следующий день газеты писали: «Штабс-капитан П. Н. Нестеров на днях, увидев в районе Желтиева, в Галиции, летящий над нашим расположением австрийский аэроплан, собиравшийся бросить бомбы, взлетел на воздух, атаковал неприятеля и протаранил неприятельский аппарат, предотвратив жертвы в наших войсках. Сам Нестеров при этом погиб смертью героя».
Позже, в «Акте расследования по обстоятельствам геройской кончины начальника 11-го корпусного авиационного отряда штабс-капитана Нестерова» указывалось: «Штабс-капитан Нестеров уже давно выражал мнение, что является возможным сбить неприятельский воздушный аппарат ударами сверху колёсами собственной машины по поддерживающим поверхностям неприятельского аппарата, причем допускал возможность благополучного исхода для таранящего лётчика». Расчёты Петра Николаевича всё же подтвердились практикой: в марте 1915 года поручик Казаков смог совершить таран и благополучно приземлиться.
Как вспоминал генерал-квартирмейстер штаба 3-й армии Михаил Бонч-Бруевич:
«Едва я отыскал в безоблачном небе австрийца, как послышался шум поднимавшегося из-за замка самолёта. Оказалось, что это снова взлетел неустрашимый Нестеров.
Потом рассказывали, что штабс-капитан, услышав гул австрийского самолёта, выскочил из своей палатки и как был в одних чулках, забрался в самолёт, и полетел на врага, даже не привязав себя ремнями к сиденью.
Поднявшись, Нестеров стремительно полетел навстречу австрийцу. Солнце мешало смотреть вверх и я не приметил всех манёвров отважного штабс-капитана, хотя, как и все окружающие, с замирающим сердцем следил за развёртывавшимся в воздухе единоборством.
Наконец, самолёт Нестерова, круто планируя, устремился на австрийца и пересёк его путь; штабс-капитан как бы протаранил вражеский аэроплан, — мне показалось, что я отчётливо видел, как столкнулись самолёты.
Австриец внезапно остановился, застыл в воздухе и тотчас же как-то странно закачался; крылья его двигались то вверх, то вниз. И вдруг, кувыркаясь и переворачиваясь, неприятельский самолёт стремительно полетел вниз, и я готов был поклясться, что заметил, как он распался в воздухе.
Какое-то мгновение все мы считали, что бой закончился полной победой нашего лётчика, и ждали, что он вот-вот благополучно приземлится. Впервые применённый в авиации таран как-то ни до кого не дошёл. Даже я, в те времена пристально следивший за авиацией, не подумал о том, что самолёт, таранивший противника, не может выдержать такого страшного удара. В те времена самолёт был весьма хрупкой, легко ломающейся машиной.
Неожиданно я увидел, как из русского самолёта выпала и, обгоняя падающую машину, стремглав полетела вниз крохотная фигура лётчика. Это был Нестеров, выбросившийся из разбитого самолёта. Парашюта наша авиация ещё не знала; читатель вряд ли в состоянии представить себе ужас, который охватил всех нас, следивших за воздушным боем, когда мы увидели славного нашего лётчика, камнем падавшего вниз…
Вслед за штабс-капитаном Нестеровым на землю упал и его осиротевший самолёт…»
В тот день уставшему лётчику, скорее всего, просто не хватило твёрдости руки, чтобы совершить наверняка уже не раз рассчитанный на бумаге приём. Трагическая ошибка привела к гибели 27-летнего штабс-капитана, основателя высшего пилотажа и «отца» всех воздушных асов.
Когда-то, в ответ на шуточное четверостишие, Нестеров написал:
«Не мир хочу я удивить,
Не для забавы иль задора,
А вас хочу лишь убедить,
Что в воздухе везде опора…»
Отважный новатор, несмотря на столь короткую жизнь, всё же успел убедить весь мир, что самолёт может гораздо больше, чем представлялось обывателю. И до сих пор в высшем пилотаже нет равных русским лётчикам, а наши истребители способны на фигуры, заставляющие усомниться в законах физики.
Отважный новатор, несмотря на столь короткую жизнь, всё же успел убедить весь мир, что самолёт может гораздо больше, чем представлялось обывателю. И до сих пор в высшем пилотаже нет равных русским лётчикам, а наши истребители способны на фигуры, заставляющие усомниться в законах физики.
